Какая разница, к кому быть равнодушным?
Лара Бессмертная
«Свидетельские показания» Дмитрия Данилова, Никитинский театр, Воронеж, реж. Борис Алексеев
Никитинский театр – молодой частный коллектив из Воронежа, который существует пятый год, но уже успел заявить о себе и взять направление на развитие альтернативного театра. Воронежцы исследуют новые жанры, активно ставят современную драматургию, сотрудничают с московскими и петербургскими режиссерами. В 2019 году Никитинский театр одним из первых представил спектакль по новой пьесе Дмитрия Данилова «Свидетельские показания».
Переступая порог театра, зритель не догадывается, что уже стал частью спектакля. В фойе тут и там снуют актеры, кто-то из них задумчиво сидит у стенки, ни чем не отличаясь от пришедших на спектакль. На входе встречает улыбчивая девушка (Светлана Медведева), предлагая каждому флаер, который второпях можно принять за неумелую рекламу. Но девушка оказывается маникюрщицей, приманивающей новых клиентов, которая потом рутинно проследует на сцену, достанет инструменты и займет рабочее место. В толпе прибывающих зрителей отличается и молодой человек, ловко лавирующий между людьми и издалека вглядывающийся в лица. Это Максим Федотов, который одного за другим расспрашивает зрителей о музыкальных предпочтениях и записывает названия их любимых песен. Все это время двери в зал открыты, никаких звонков, оповещающих о начале спектакля, нет и не предвидится. Пока зрители занимают места, на сцене уже идет своя жизнь: за столом сидит офисный работник, вероятно, на высокой должности, копается в ноутбуке, листает книгу (Борис Алексеев), на полу разместилась странноватого вида художница (Татьяна Солошенко), где-то в углу сцены готовит оборудование и садится за звукорежиссерский пульт Максим Федотов. Подряд и, кажется, без разбора начинает звучать приглушенная музыка. Пять, десять, пятнадцать минут. Жизнь на сцене идет своим чередом. Появляются всё новые и новые люди, каждый из них либо полностью погружен в какое-то дело, как кружащие вокруг флип-чарта офисные работницы, либо увлеченно ничем не занимается, как парень со спортивной сумкой и скучающим взглядом, которого можно было видеть в фойе (Алексей Савин). Он неторопливо расхаживает по сцене, что-то дожевывает и пристраивается в глубине сцены. Наконец, свет гаснет, появляется и ползет по сцене яркий луч прожектора, то и дело высвечивающий чье-нибудь застывшее лицо – он и будет главным организатором действия.
Борис Алексеев поместил деперсонализированных героев пьесы Данилова в привычную для них бытовую среду. Вот они – неизвестные нам «М» и «Ж»: спешат, скучают, работают, сидят на маникюре, листают ленту или строчат новый пост в Facebook, в общем, создают знакомую всем нам будничную суету. Но кто все эти люди и что у них на уме остается тайной до тех пор, пока на них не остановится луч прожектора. Алексеев-режиссер будто стоит с увеличительным стеклом, склонившись над муравьиной фермой.
Интересно, что помимо основной труппы, в этом спектакле задействованы почти все остальные сотрудники Никитинского театра. У флип-чарта строит графики заместитель художественного руководителя Ирина Лукина, на офисном диване сидит нога-на ногу директор театра Ирина Алексеева, за столом в глубине сцены – заведующий хозяйственной частью Андрей Прохоренко, который сыграл отчима неизвестного нам главного героя. Сначала кажется, что все актеры существуют в ноль-позиции по отношению к тексту, отстраненно и даже монотонно произнося свои монологи. Но это представление быстро рушится, когда становится ясно, что у каждого героя есть какое-то превалирующее качество, влияющее на манеру исполнения, создающее характер. Ноль-позиция несовместима с таким подходом, но что же тогда стоит за таким отстранением?
«Свидетельские показания» - пьеса, которая фиксирует подвешенное состояние современного общества: индивидуализация, разобщенность, потеря коммуникации. В скрытой фигуре главного героя нет парадокса, он обычный, такой же скучный тип, как и любой из нас. Парадокс заключается в самом обществе, в людях, которые окружали героя, появлялись и исчезали из его жизни. Фокус, конечно, не на герое, а именно на них.
Спектакль Бориса Алексеева сохраняет и обостряет тему, заданную автором. Режиссер вместе с артистами пытается разобраться в том, что не так с каждым из персонажей, находя в тексте спрятанные автором «маячки», свидетельства парадокса еще и внутреннего, места, где герои пробалтываются о самих себе. Таким образом, рождаются характеры: невротичный начальник, который боится, что ему прилетит «сверху», помешанная на деньгах литературный агент, странный священник-полубайкер, абсолютно потерянная художница-хиппи. Кажется, что кроме знакомства с главным героем, этих людей не связывает друг с другом ничего. Конкретный случай «выцепляет» их из бесконечного шумного потока жизни, и оказывается, что они продолжают существовать в одном и том же поле – тотальное равнодушие, неопределенность, скука, зацикленность на себе. Это состояние перманентно, оно, как бесконечно вращающаяся карусель, с которой невозможно слезть, раскручивается и уносит нас далеко за пределы сцены, зрительного зала и Никитинской улицы в Воронеже.
Игра с реальностью в спектакле происходит на нескольких уровнях. Довольно быстро зрители различают в аудиодорожке, которую запустил в начале спектакля Максим Федотов, свои любимые песни. Композиции не сочетаются ни по жанру, ни по эпохе, ни по стране исполнителя. Каждый раз «саундтрек» спектакля зависит от зрителей, которые пришли, песни идут в том порядке, в котором были названы в фойе. Это делает атмосферу каждого спектакля уникальной, по-своему дополняет монологи, позволяя им из раза в раз звучать иначе. Иногда воля случая приводит к удивительным сочетаниям. Борис Алексеев после спектакля говорит: «В театре всегда все сделано. Но что будет, если ворвется жизнь?» Заметно, как эту жизнь на сцену привносят привлеченные сотрудники театра. Нечеткость дикции, смешанные интонации – все то, что привычно называть непрофессионализмом, в этом случае насыщает персонажей каким-то необходимым кислородом.
Когда приходит время прозвучать монологу умершего главного героя, руководящий луч света, но уже не от прожектора, а от фонарика в руках Бориса Алексеева, направляется в зал. Луч бродит по залу, в поисках «того самого». Алексеев светит в лица то одному, то другому зрителю, как бы спрашивая: «Может, это ты? Это не про тебя сейчас говорили?» В конце концов выбирает кого-то одного, дает ему в руки текст. Молодой человек начинает сбивчиво читать, заметно волнуясь. Конечно, ведь он пришел с девушкой. Его голос и, кажется, даже руки дрожат. Он путается в словах. Тем не менее, зрители внимательно слушают, а актеры ждут. В этот раз главный герой именно такой. «Я ничего не могу о нем сказать», - эхом повторяют герои один за другим. Ведь и правда, они ничего не знают об этом человеке из зала, ровным счетом ничего, как и о мужчине, о котором шла речь в спектакле.
Неудивительно, что в финале никто не выходит на поклон. Этот самый конец, как и начало, вообще определить довольно сложно. Постепенно, по какому-то своему внутреннему счетчику каждый герой покидает сцену. Зритель остается наедине с пустотой. Из зала никто не гонит. Кто-то постепенно начинает уходить, кто-то остается в креслах. Вместо поклона начинается обсуждение. Обсуждение на регулярной основе как часть спектакля – редкое и поэтому крайне любопытное явление. Зрителей остается немного, но кто-то, уже собравшись уйти, заглядывает в зал и тихонько просачивается на свободные места.
Быстро завязывается оживленный разговор, люди делятся впечатлениями, ощущениями, мыслями. Один мужчина признается: «Вначале у меня было чувство недоверия, не возникло какого-то подключения. А потом я увидел, что и у людей на сцене это есть. Равнодушие какое-то. И я стал думать, а что бы они сказали обо мне? Какая разница, к кому быть равнодушным?» Вот так главная идея спектакля раскрылась сама собой в живом движении мысли. В процессе обсуждения Борис Алексеев отвечает на вопросы и раскрывает всю технологию спектакля. В этот момент перед режиссером и артистами не стоит задача презентовать себя, завлечь зрителя или «научить людей смотреть спектакль», они создают возможность диалога, сиюминутной рефлексии, открывают зрителю новую модель взаимодействия. Театр, где тебя слушают, а ты можешь быть услышанным. Никитинский театр бурлит живой энергией и амбициями, его команда не боится исследовать границы театра, но, что более ценно, готова идти рука об руку со зрителем и развиваться вместе с ним.
Фото: Дмитрий Никулин, Диана Литвинова, Ольга Линдт
Лара Бессмертная - студентка второго курса театроведческого факультета Высшей школы сценических искусств К. Райкина направления "Театроведение и драматургия".
