Актер русской хтони

Елизавета Булаева

Актерский портрет Валентина Самохина

Представьте: в выходной день к вам в дверь стучится мужчина с комично оттопыренными ушами, на которых громоздятся очки в роговой оправе, в растянутой майке с выпирающими из-под нее ребрами – ну, точно местный алкоголик зашел занять денег. Но нет. Перед вами – актер, чья фильмография состоит более чем из 112 работ, актер, у которого есть собственный паблик ВКонтакте на 88 фанатов, актер, сыгравший на сцене практически всех независимых театральных площадок Москвы и участвовавший во многих читках драматургических фестивалей (в том числе, и независимого фестиваля молодой драматургии «Любимовка»). И имя этому великолепному актеру – Валентин Самохин.

Окончив в 1995 году МГУ (филологический факультет), он решил попытать удачу и поступил в ГИТИС к мастеру Владимиру Андрееву. Среди институтских работ ярких ролей у Самохина не было, да и он сам не так уж много рассказывает о своем обучении. В спектакле Марины Кайдаловой по Сэлинджеру он играл посетителя бара, в «Лесе» Островского (постановка Ирины Судаковой) – Счастливцева и только на последнем курсе Валентину досталась роль покрупнее – Влас из «Дачников» Горького в постановке Валентина Теплякова. Вообще, он и в целом «неразговорчивый» – найти интервью, видео или любую информацию о Самохине довольно сложно, поэтому единственным достоверным и полноценным источником о нем можно считать только его роли.
Удивительно, что при такой неординарной внешности и интересном тембре голоса главных ролей у Самохина не так много. Может быть, его внешний образ – смесь интеллигента, «офисного клерка» и «классического бати» с щетиной и залысинами – стискивает потенциал актера. А, может, наоборот, цепляет взгляд режиссеров и говорит намного ярче актерского бэкграунда. В любом случае, разговор о Самохине без размышлений о «заложничестве» внешностью невозможен.
После ГИТИСа, где невероятных открытий и роковых встреч не произошло, Валентин, которому на момент окончания института уже 27 лет, отправился служить в Московский драматический театр Армена Джигарханяна, и именно служить – в одном интервью Самохин говорит о том, что репертуарный театр его порядком измотал. Десять лет – десять героев, многие из которых даже не имеют имени. Самохин говорил, что, бывало, он сам просил у режиссера второстепенную роль в спектакле, только бы поучаствовать в создании постановки. Помимо работы актером он успел провести некоторое время и в должности заведующего литературной частью – образование филолога подталкивало к этому.
Так неспешно складывалась история актера-филолога, пока в 2004 году в Театре.doc Ирина Керученко (это был диплом мастерской Камы Гинкаса в Школе-студии МХАТ) не поставила спектакль по пьесе «Фантомные боли», где Самохин сыграл одну из трех ролей (и, к сожалению, опять не главную) – роль Глеба. Он вписался в эту маргинальную, упадническую, нищенскую эстетику как нельзя лучше – его образ, который до этого никак не могли «применить», наконец, нашел свое место. Обтянутые газетой стены, грубая речь, водка – да, вот она такая, обычная жизнь обычного несчастного человека, о которой писал Василий Сигарев. И Самохин эту обычную жизнь смог отлично отразить. Но в его изображении, с печально опущенными уголками глаз, несуразными движениями, да еще и в оранжевом костюме рабочего трамвайного депо обычная жизнь получается… красивой. Глеба в исполнении Самохина хочется понимать и бесконечно жалеть, за его угловатые руки и чрезмерно выпирающие коленки и за печальную ухмылку, которую он даже и не старается «играть». Он просто сам такой.
Русская хтонь на сцене преследовала Валентина Самохина еще много лет – обшарпанные стены, атмосфера морального упадка и серости повторятся и в «Язычниках» Анны Яблонской, поставленных на сцене того же Театра.doc, но уже в 2012 году. Здесь Самохин играет одну из главных ролей – отца семейства Олега. У него выразительно и точно удается передать это желание, но невозможность быть главным – кричать и возмущаться, а потом жалеть о содеянном, стыдливо ковырять пальцы, по-детски скрестив ноги. Режиссер Лера Суркова смогла разглядеть это жалобное обаяние Самохина и даже раздела его до уже узнаваемой белой майки и неловких полосатых трусов. Героя Самохина снова хочется жалеть и не потому, что он жалок, а из-за его трогательного желания быть сильным, быть настоящим отцом семейства, умеющим и почтовый ящик починить, и свою дочь перевоспитать. Но он не может быть таким, и зритель это понимает хотя бы по сгорбленной спине, вырывающемуся крику, который в итоге сходит на покорный шепот. Самохин улавливает эту обреченность, этот бунт маленького и ничтожного человека, который пытается стать сильнее и больше, но не может по своей природе.
К подобным ролям Валентина Самохина можно отнести еще несколько спектаклей, сыгранных им на различных театральных площадках. Например, в спектакле «Море. Сосны» (по повести Михаила Угарова) в постановке Саши Денисовой в Центре им. Мейерхольда его одели в широкоплечий пиджак и выдали чемодан – ну точно образ маленького ребенка, примерившего на себя костюм взрослого. В «Практике» в постановке Марфы Горвиц «Летели качели» Самохин играет Егора, который Андрей (так называет героя драматург Константин Стешик) – апогей маленького человека, потерянного в большом взрослом мире.
Удивительно, что, несмотря на такой образ, можно уловить некую энергетику «настоящего мужчины» у Самохина - причиной тому абсолютное спокойствие актера на сцене. Его герой может быть кем угодно, но он «не извиняется» за свое нахождение на сцене, перед зрителями – настоящий актер, знающий о своих сильных и слабых сторонах, знающий, как работать своим телом, мимикой, голосом. Голос можно назвать еще одним инструментом, который Валентин Самохин умеет аккуратно и точно использовать, ему удается интонировать и модулировать с особой красотой. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть несколько видеороликов от проекта «#читаем песни», в которых Самохин совершенно обворожительно и невероятно смешно читает тексты известных песен (например, хит группы «На-на» - «Фаина»). Даже только за эту «шутку» Валентина Самохина можно полюбить окончательно и бесповоротно.
Можно было бы сказать, что вот оно амплуа – печальный русский, который пытается объяснить всем «свою маленькость», но сам понимает, отчего он такой. Но на этом спектр ролей Самохина не кончается. Он может быть и добрым папой, как в спектакле «Дети ворона» Екатерины Корабельник (Центр им. Вс. Мейерхольда), а может быть суровым, но смешливым и абсурдным дядькой, как в постановке «Как эстонские хиппи разрушили Советский Союз» Талгата Баталова (Центр им. Вс. Мейерхольда). Много небольших ролей, где Самохин может снять свою маску. После работы над иммерсивным проектом «Зеркало Карлоса Сантоса» в 2018 году Талгат Баталов вводит актера в новые свои спектакли, в том числе и в «Эстонских хиппи». Потом – больше, и вот, уже через год Самохину достается большая роль в претензионном спектакле «Покорность» в Театре наций.
Вот так, в 48 лет Самохин обнаруживает себя на сцене большого государственного театра у крупного современного режиссера в серьезной первоплановой роли. Ему уже ничего не мешает уверенно стоять на сцене, сутулость и мелкие стесненные движения уходят – он вырос. Но вместе с этим ростом ушла и какая-то часть, важная часть этого обаяния. Скромный, немного нелепый, но отчаянно борющийся актер уже не должен бороться. Есть ли в этом отсутствии борьбы красота и парадокс?

Елизавета Булаева – студентка курса «Театроведение и драматургия» в Школе сценических искусств Константина Райкина.