Убить Илла
Полина Зонова
«Визит старой дамы» Фридриха Дюрренматта, реж. Петр Шерешевский, Русский театр Удмуртии, Ижевск
«Невероятно важно упоминание Дюрренматта в начале, что играть это нужно весело, с душой, с добродушием. Что это не на серьезных щах все должно быть» (из лекции какого-то студент.
«Визит старой дамы» – самая известная и самая востребованная пьеса швейцарского драматурга Фридриха Дюрренматта. Трагикомедия, сюжету которой позавидовали бы мастера саспенса, полностью подтверждает характеристику, которую автор сам давал себе: «самый мрачный комедиограф из всех существующих».
В захолустный город Гюллен («навоз» по-немецки), вымирающий от нищеты, приезжает его «достойнейшая дочь», миллиардерша Клара Цаханассьян. Предприимчивые жители готовы употребить все силы на то, чтобы она спонсировала возрождение города, но у владелицы «железных дорог Запада и всех притонов Гонконга» свой жестокий расчет. Она приехала вершить суд. Сорок пять лет назад любовник Альфред Илл предал ее, она была вынуждена бежать из города и заниматься проституцией, и теперь эпатажная дама, которая привезла с собой гроб, хочет восстановить справедливость, точнее купить её. Она даст городу миллиард, если горожане убьют Альфреда.
Композиция и конфликт пьесы напрямую отсылает нас к первым в истории театральным жанрам – античным. Устремленность сюжета навстречу катастрофе, кровожадность и идея рока как механизма справедливости – черты античной драмы, как «телесность» и гротеск – черты античной комедии. Дюрренматт, назвавший древнегреческих авторов своими учителями, сознательно подражает античности, оговаривая тем самым форму, задуманную для воплощения пьесы: площадной, народный театр, карнавально-ритуальное шествие.
«Визит старой дамы» на сцене Русского драматического театра Удмуртии – бенефис Ольги Слободчиковой - поставил петербургский режиссер, неоднократный номинант премии «Золотая Маска» и обладатель «Золотого софита» Петр Шерешевский. «Визит» - это синтетический спектакль, существующий на стыке музыкального и драматического театра. Форма панк-кабаре в двенадцати эпизодах позволила режиссеру максимально отстраниться от быта на сцене и тем самым перевести акцент на идею спектакля: опасную гибкость общественного мнения. Это спектакль не о провинции и потерянных надеждах, а о сделке с совестью, природе конформизма и о том, что лишает человека права называться человеком.
Особое внимание в спектакле уделено музыке и актерскому ансамблю. Все как в турне звезд мировой величины. «Команда», музыканты, «бэк-вокал» из горожан - это части единого механизма, в котором один технический сбой может повлиять на ход спектакля. Композитор спектакля Ник Тихонов написал для «Визита» пятнадцать композиций в разных музыкальных жанрах от сиротских песен до элегантного блюза и хардкора. Поют актёры текст Дюрренматта, переложенный на музыку и почти не видоизмененный.
Пространство, созданное на сцене художниками Александром Моховым и Марией Луккой, состоит из двух уровней: внизу – солисты кабаре, главные герои, музыканты, игрушечный Гюллен в миниатюре, на балконе – хор горожан в безликих серых пиджаках.
Клара Цаханассьян Ольги Слободчиковой одета как рок-звезда и настоящая дива: настал тот день, когда петь, говорить и заказывать музыку в «гюлленском кабаре» будет она. Ей можно все: и розовый парик, и золото и скелет барса и экстремальный вокал. Можно быть парадоксальной, жесткой, земной, можно не стесняться в выражениях, можно одеться на казнь бывшего любовника в безупречное черное платье с разрезом, можно менять мужей как перчатки.
Уснувший по случаю ее приезда разум горожан рождает чудовищ: в небытовом Гюллене, в котором мозг застит жажда наживы, вместе с людьми проживают хтонический рыбоголовый священник и человек-фуражка, а с приездом Клары в немецкой глубинке возникают еще и инопланетяне-скопцы и говорящий безликий портрет бургомистра на фоне российского флага. Единственным нормальным человеком в городе кажется никто иной, как Альфред Илл, весь спектакль находящийся в четырех прозрачных стенах. Амбивалентность пластиковой «камеры» состоит в том, что она защищает Илла от окружающих, но в то же время нам ясно, что это камера приговоренного к смерти.
Юрий Малашин в роли Альфреда Илла поставлен режиссером Петром Шерешевским в сложные условия актерского существования. Он работает, не взаимодействуя с партнерами по сцене напрямую. Посредником в этом общении является видеокамера, изображение с которой (лицо крупным планом) транслируется на задник. Зритель видит все метаморфозы, которые происходят с героем, только через его мимику и голос – сложность этой актерской работы сложно переоценить. Не так страшны изменения, происходящие с жителями города, как страшно показанное крупным планом восприятие Иллом каждого нового эпизода из двенадцати.
Нагловатый самоуверенный циник, он через недоумение, отрицание, страх и ужас приходит к стоицизму в своем прощальном монологе. Создается впечатление, что Альфред прожил свою жизнь не за шестьдесят с лишним лет, а за несколько дней от обвинения до приговора, все остальное время он просто существовал.
Размышление о природе конформизма, о сделке с совестью, которая в конечном итоге лишает человека права называться человеком, вырываясь за пределы сценического Гюллена, переходит в «Гюллен-здесь-и-сейчас» - зрительный зал. «Пятьсот миллионов городу и пятьсот миллионов разделить между всеми сидящими в этом зале. Нужно только восстановить справедливость. Убить Альфреда Илла», – говорит Клара.
В зале повисает пауза, сердечный ритм публики учащается от неожиданного поворота событий. «А я способен убить за миллиард?», – спрашивают себя люди, сидящие в зале. Нет, «лучше быть нищим, чем палачом» – зритель внутренне присоединяется к горожанам в своем возмущении.Шерешевский намеренно так жестоко заигрывает с залом. При очевидном отстранении материала он исследует не жителей Гюллена, а нас.
Разумеется, герои Дюрренматта хором отказываются от абсурдной затеи. Убить человека в просвещенной Европе? Невозможно. Причем против убийства единогласно выступают все: и говорящий портрет, и человек-фуражка, и священник с рыбой вместо головы, но зерно сомнения быстро пустило корни в человеческих душах.
Каждый по отдельности они начинают сомневаться, и, отрицая свою способность хотя бы косвенно быть причастным, они идут к Иллу и берут продукты в его почти разорившейся лавочке в долг, втайне надеясь, что кто-то все же возьмет на себя ответственность и убьет его.
Меняется город, горожане, их риторика. Клара, вынесшая городу кровожадное предложение, становится «доброй Клэрхен», которая «по милости его (Альфреда – П.З.) настрадалась», а Илл – преступником, убить которого теперь гражданский долг жителей Гюллена. Ведь те уже живут «в долг», покупая машины и строя новые дома.
Финальный монолог Альфреда, который лишился поддержки и осознал, что происходящее - это не жестокий розыгрыш, и его скоро казнят – монолог стоика: «Мир прекрасен, жизнь надо любить». Колесо античного рока почти завершает свой оборот.
Современный зритель, воспитанный спецэффектами, воспринимает убийство в спектакле иронически. Все мы знаем, что пистолетный выстрел это – «подзвучка», герой уходит со сцены, когда дают затемнение. Это традиция, мы так привыкли, это отдельный предмет комического, потому что «и еще неоднократно выйдет зайчик погулять».
Сцена исполнения приговора в «Визите старой дамы» - другая. Это леденящая кровь, по-настоящему жуткая сцена. В камеру к Иллу, после оглашения приговора, заходит человек:
- В зале нет посторонних?
- Ни души.
Человек берет пистолет, просит приговоренного сесть спиной к зрителям и малодушно стреляет ему в затылок. По прозрачной стене течет кровь. Человек переводит камеру, снимающую Илла на зрителей. В зале видят себя, хлопают, зрительницы начинают улыбаться и поправлять прически.
На сцене, как язычники, заканчивающие жертвоприношение танцами и песнями, жители Гюллена, получая миллиард, затягивают песню с припевом «О, миллиард, о, миллиард!» Она похожа на музыку, которую поют баптисты. Зрители хлопают, кто-то подпевает простому мотиву. Потом начинают хлопать меньше – потому что, сложив в голове два плюс два, понимают, что аплодировать происходящему – странно и страшно.
«Убитый» на сцене все еще находится на своем месте. Актёр выходит на общий поклон, только когда партнёры полностью загораживают собой прозрачную «комнату». Сделка с совестью у жителей Гюллена провалилась. А у зрителей?
Полина Зонова окончила филологический факультет Нижегородского университета в 2014 году, ведет блог о театре, публикуется в городских изданиях. Участник проекта MaskBook- 2020, оказывала информационную поддержку Нижегородскому театральному фестивалю имени Горького.
