Товарищ песни
Надежда Новикова
Актерский портрет Натальи Рожковой, актрисы театра «Около дома Станиславского»
У Юрия Погребничко особые отношения с музыкой в спектакле. Песня для него – важнейший художественный образ, и вряд ли можно припомнить спектакль, в котором она не играла бы значимой роли. Уже не говоря о том, что у Погребничко нет спектаклей, в котором песни не было бы вовсе. Но труппа его театра всё же драматическая, хотя и прекрасно поющая. Задачи у драматического актера в вокальном материале несколько иные, нежели у эстрадников и тем более академистов. Актерское существование драматического артиста в вокальном материале не отличается от работы, к примеру, в монологе. Да, средства выразительности иные, но суть – в идеале – та же. Песня в спектаклях театра "Около" становится словно квинтэссенцией человека и эпохи. Речь идет о таком типе театре, где песня наделена драматизмом и одушевлена актером, а драматический материал буквально музыкален, ведь порой состоит из одной музыки и песен. Есть в этом театр и актриса, которая в прямом смысле слова поёт свои роли. Именно в Наталье Рожковой и её ролях, без малого тридцать лет служащей в театре Погребничко, воплощается сама музыкальность театра.
Наталья Рожкова – это профессиональная актриса, которая так владеет вокалом, или певица, которая вдобавок еще и большая драматическая актриса? В одном из интервью Рожкова ответила на этот вопрос: «Нечто смешанное, судя по всему. Или и то, и другое, взятое по отдельности. Честно сказать, актеры меня не очень-то воспринимают как актрису, тем более что ролей, по-настоящему драматических, типа Нины Заречной, у меня и правда нет. Ну а певцы не видят во мне певицы, поскольку я актриса, хотя все мои герои — поющие. Выходит, я где-то посередке» (Кузьмина. О. Наталья Рожкова: Наверное, я просто «белая ворона»… // Вечерняя Москва. https://vm.ru/stars/679581-natalya-rozhkova-navernoe-ya-prosto-belaya-vorona).
Путь Рожковой к театру явился, прежде всего, личностным поиском, дорогой к себе. Начался поиск именно с музыки. И хотя, как рассказывает сама, петь любила всегда и в четырехлетнем возрасте на всю улицу голосила «Парней так много холостых…», по первому образованию Наталья Рожкова – инструменталист. Окончив Харьковское музыкальное училище по классу скрипки, она работала учителем музыки. После поступила на эстрадное отделение Киевского эстрадно-циркового училища. Хотя в учебной программе у вокалистов есть основы актерского мастерства, можно сказать, что актерскую школу Рожкова получила, уже работая в театре у Погребничко, здесь она стала именно актрисой. После окончания училища Наталья Владимировна в разные годы была солисткой Киевского театра эстрады, Киевского мюзик-холла. Участвовала в различных конкурсах, в том числе неоднократно в московском фестивале «Песня года».
Примечателен дебют певицы на телевидении в программе «Первомайский голубой огонек» (1983) в связи с победой на VII Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Рожкова исполнила песню «Если в небе солнце светит» (музыка Вадима Ильина, стихи Юрия Рыбчинского). Миниатюрная, хрупкая, белокурая… Златовласка с выразительными глазами-озерами и колоратурным сопрано. И вправду есть что-то волшебное в её образе. То ли Дюймовочка, то ли Золушка, искренне призывающая радоваться и никогда не плакать. Одним словом, лирическая, если не сказать больше, «голубая героиня». Но по той смене, которая происходит с Рожковой в проигрыше между куплетами, становится ясно, что и её образ в этой песне, и сама по себе она глубже. По резко изменившемуся, крайне озабоченному и испуганному взгляду Рожковой и неловкой, как бы превозмогающей боль и сильные душевные переживания полуулыбке становится ясно, что та беззаботность, к которой она призывает, невозможна. Хотя текст песни по-прежнему исполняется столь же убедительно и искренне, как до перемены настроения. Второй план считывается благодаря невербальным знакам – взгляду и улыбке актрисы. Они словно рассказывают о реальном положении детворы, живущей в послевоенные годы и мечтающей только об одном: чтобы больше никогда не было войны. И если текст песни о детворе мечтающей, то взгляд Рожковой – про надеющихся, но уже давно не питающих иллюзий детей.
Этот удачный дебют и образ, нашедший отклик у зрителя, не определят амплуа Рожковой. Она примерит, например, и шутовской, клоунский образ. В его воплощении хорошо помогает щербинка между зубами, которая при улыбке будто бы добавляет в образ Золушки хитрости и хулиганства. В дальнейшем Рожкова будет пробовать в своей эстрадной карьере разный и порой неожиданный материал.
Например, Наталья Владимировна возьмет в репертуар песню «Белая ворона» (музыка Геннадия Татарченко, стихи Юрия Рыбчинского). Песня в её варианте будет названа иначе: «Монолог Жанны д'Арк» из поэмы Рыбчинского «За мной, кто любит меня». В этом материале не узнать ту нежную и хрупкую Рожкову. Здесь она острая, колючая, пронзающая энергетически и голосово, рычащая о своей особости и непримиримости. С устрашающим блеском в глазах Рожкова распевает ненавистные ей самой и её героине строки «Если мы черны, будь и ты черна». В этой песне разворачивается нешуточная драматическая борьба. Неслучайно автор многих её песен Юрий Рыбчинский сравнил каждую исполняемую Рожковой песню с маленьким музыкальным спектаклем.
Сравнение справедливо, ведь уже на примере ранних, казалось бы, «эстрадных» работ, ярко проявляются актерские качества Рожковой. Во-первых, природная расположенность: эмоциональная подвижность и «взрывчатость», способность внутренне подключаться к исполняемому материалу и вовлекать в него зрителя; сценический темперамент и заразительность. Во-вторых, стремление к поиску, расширению границ своего диапазона, невзирая на внешние данные, которые вполне могли бы определить дальнейший путь: «Моя эстрадная жизнь, в общем-то, складывалась хорошо. Жила вроде себе в удовольствие, песенки пользовались успехом, получала разные дипломы. Кажется, чего еще? Но внутри росло какое-то смутное неудовольствие... Я тосковала по чему-то другому, более глубокому. Искала это нечто, писала легкие стихи. А потом вдруг написались другие — плачи. Попросила композитора Глеба Мая написать для них музыку. Так вышла вторая пластинка, «День первый» — уже на несколько иную аудиторию, более узкую. И тут мне позвонила Лиля, жена Юрия Погребничко — мы с ней учились вместе, и предложила — Наташ, а не хочешь спеть у нас в «Трех сестрах»? Я спела. А когда увидела, что и как происходит у Погребничко, начала в этом театре… застревать. Так и осталась. Поняла, что это — мое».
Если Рожкову пригласили спеть несколько песен в одном спектакле, то впоследствии песня в театре Погребничко стала буквально вытеснять текст и какую бы то ни было литературную основу, забирая себе всё больше сценического времени. Благодаря ли тому, что появилась Рожкова, или потребность Погребничко в музыкальности была бы реализована с кем-либо другим, также интересный вопрос. У Погребничко в труппе появилась необходимая ему «краска».
В репертуаре театра стали возникать спектакли-концерты, впоследствии отделившиеся в самостоятельный жанр: ностальгическое кабаре. Началось всё с «Русской тоски»: городских романсов 1930-40-х годов, хитов советской эстрады, народных песен и заплачек под баян, гитару и а капелла исполненных Рожковой. Премьера «Русской тоски» случилась в 1994 году. И хотя Погребничко явился основоположником этого жанра, назвать его новатором сложно.
Спектакли «по песням» часто возникали в репертуаре драматических театров во второй половине XX века. Судьбу этого жанра подробно исследует Надежда Таршис в статье «Аэды XX века» (сборник "Взаимосвязи: театр в контексте культуры. Л., 1991"). Ностальгическое кабаре Погребничко – скорее, один из обликов спектакля «по песням». Погребничко продолжает линию, его кабаре вписываются в общетеатральный контекст. Ностальгическое кабаре как раз про боль времени или, как часто говорят о театре Погребничко, про боль советского безвременья.
Говоря о ностальгических кабаре Погребничко, нельзя не отметить, что и Наталья Владимировна таким образом обретает своего рода предшественниц в этом жанре (хотя речь идет о разнице всего в несколько лет) – Татьяну Кабанову и Марию Иткину.
Ностальгическое кабаре Погребничко в одной из рецензий назвали русским мюзиклом без хэппи-энда, который «насквозь печален и ироничен по отношению к себе с настроением прозрачной импрессионистичной акварели» (Казьмина. Н. Русский мюзикл // Русский журнал. http://old.russ.ru/culture/20021121.html). Это "мюзикл" с трудом поддается анализу. Именно такого эффекта – невозможности описать сценическую ткань словами – добивается сам режиссер, в чем не раз признавался.
Они совпали в том, что театр для них – это главным образом про чувство: «Мне в работе с Погребничко важно это состояние, когда нет никакого смысла детально разбирать, что именно хотел сказать режиссер, поместив сюда обрывок, деталь, а туда — нечто большее. У нас люди приходят на один и тот же спектакль по несколько раз, и хотя в нем ничего не поменялось, каждый раз считывают и видят разное. Но мудрить с восприятием не стоит. Не надо пытаться объяснить то, что объяснять не надо — прими сердцем, и будет хорошо».
Второй спектакль в жанре ностальгического кабаре после «Русской тоски» – «Перед киносеансом / Три музыканта и моя Марусечка» (1997, реж. Юрий Погребничко, Лилия Загорская). Драматизм заложен уже в само́й, казалось бы, простой истории. Группа артистов выступает на летней площадке за час до начала киносеанса, действие протекает в реальном времени. Звонки, предвещающие начало киносеанса и приближение финала их выступления, работают на сильнейший драматический эффект, как и само знание на протяжении всего концерта о том, что всё вот-вот кончится. Знание того, что ты сам и отведенное тебе время – только прелюдия к чему-то иному. Но главное, конечно, в том, как эта история сыграна.
Действие начинается не с концерта, а с пролога. Саша (Юрий Погребничко) в потертом кожаном плаще, в полумраке, читает рассказ Уильяма Сарояна. «Чтобы спастись, нужно веровать – веровать во всё, что видишь – и тогда ты спасен», – говорит Саше встреченный им на вокзале по пути в Нью-Йорк незнакомец (Юрий Кантомиров). «Окэй, верую» - отвечает Саша, и, как пишет Сароян, сам того не сознавая, начинает веровать. Саша, сев в автобус и глядя в окно, веровал во всё налево и направо – и оказался спасен. А дальше… из песни, которую напевают три музыканта о «томительной пустыне», фигурирующей и в рассказе Сарояна, из песни о странной встрече и странной разлуке появляется ангел. Ангел особый. Это маленькая хрупкая женщина в большом, не по размеру ей, сером мужском костюме. На пиджачные плечи нашита разрезанная на ленты белая сетка. И почему-то не возникает сомнений в том, что это образ крыльев ангела и образ того самого заветного спасения, ведь, как нам уже сказали, достаточно просто верить. Ангел не говорит, только поёт, и буквально ангельским голосом. Поёт воздушно, легко, звонко. Голосовые перезвоны настолько чисты, что предстают звоном то колокольчиков, то хрустальных бокалов. Это Наталья Рожкова. Сопрано её звучит камертоном всего спектакля и камертоном того рассказа о невероятном спасении верой. Звучат простые, порой наивные песни советской эпохи. Все – о любви. Ангел порхает среди цветов, стоящих в железных ведрах, под транспарантом «Будь готов». В атмосфере спектакля сквозит та самая боль времени, заключенная в том числе в «интонационном строе песен». Казалось бы, своеобразное спасение. Но к финалу калейдоскопа ностальгии по эпохе, по чувству, по любви, в конце концов, через эту боль вправду начинаешь веровать, что спасение где-то рядом.
Действие, как и всегда у Погребничко, развивается на нескольких уровнях. Есть концерт, который играют перед нами персонажи-артисты – с широкими, театральными и как бы заведомо постановочными жестами. Они играют в концерт. Как раз за этой игрой, картинностью, театральностью и иронией над самими собой ощущается нечто настоящее. Ведь за этим есть еще взаимоотношения этих персонажей, есть партнерство и актерский ансамбль. Иногда даже невозможно понять, это продуманные персонажами интермедии между песнями или эмоциональный порыв героини Рожковой, влюбленной в Баяниста (Николай Косенко)? Их дуэт заслуживает отдельного разговора. Дуэт певицы и музыканта. Сценическая история их взаимоотношений пролегает через все программные спектакли: «Русская тоска» – «Перед киносеансом» – «Магадан /Кабаре/». В спектакле «Перед киносеансом» Рожкова снуёт вокруг неповоротливого и неподвижного Баяниста, не теряя надежды на взаимность. Песни о любви поёт, где-то обращаясь к нему, где-то вовсе к нему пригнездившись. Баянист непреклонен. Когда Рожкова решает исполнить песню «Скажите, почему?» из-за его спины, он спокойно достает из кармана ватку, затыкает своё ухо и продолжает аккомпанировать. Сценическая ткань наполнена бесконечным множеством актерских пристроек. Пристройка – оценка – и снова…
Она, кстати, не только певица, но и инструменталист в этом маленьком оркестрике. Кроме как на ведрах, выступающих в роли ударных, Рожкова иногда играет на скрипке, которую в остальное время прячет под помостом. Играет на инструменте, с которого начался её путь к театру, самой будучи сегодня инструментом в руках режиссера Погребничко.
Наталья Владимировна так говорит о методе Погребничко: «Текст возникает из паузы. Между словом и действием есть маленький люфт, дающий энергию жеста... Вот представьте, например: когда мы едем на машине, за окном мелькают люди, пейзажи, дорожные столбы и знаки, что-то еще. А в памяти остаются общее впечатление и только самые существенные вещи. Вот так, наверное, я бы «перевела» его способ».
Роли музыкантов в программке так и обозначены – Баянист, Гитарист, Пианист. А вот Рожкова названа просто – Лауреат. Из этого ироничного обозначения возникает рифма с реальным «лауратством» Рожковой.
В спектакле Лауреат исполняет репертуар Изабеллы Юрьевой, Петра Лёщенко… «В парке Чаир» и «Утомленное солнце», «Скажите, почему?», «Осень» и «Белую ночь», «Хризантемы», «Саша», «Всё, что было» и, конечно, «Мою Марусечку». Большинство городских романсов 30-40-х годов звучат от мужского лица. Через это, а так же через костюм и угловатую прическу раскрывается и травестийная сторона её дарования. В течение спектакля Лауреат меняет образы в зависимости от песни: появляется то в матроске, то в кофте от синего «советского» спортивного костюма. Из головных уборов – шляпы, шапки, капитанская фуражка. Через смены её роль будто бы дробится на еще более мелкие роли – роли-песни: «Найти голос в песне — процесс непростой. Кто его знает, как срабатывает этот механизм...Ты просто понимаешь в какой-то момент, что эту конкретную песню нужно петь так — и никак иначе. Они должны встретиться — песня и голос, подойти друг другу. Вот, скажем, изучая иностранный язык, вы обязательно слушаете записи носителей языка и пытаетесь сначала копировать произношение. Изменишь его — изменится и речь, а то и смысл. Примерно то же самое происходит, мне кажется, когда ты с песней знакомишься... У настоящих песен есть вкус и аромат, я их чувствую — голосом, нутром. «В парке Чаир» — помните? Перезвон хрустальный. Как объяснить вкус? Только чувствовать…»
Описать существование Рожковой в спектакле и песне редко берутся. Вот яркий пример одной из попыток – отрывок из рецензии на ностальгическое кабаре «Перед киносеансом / Три музыканта и моя Марусечка»: «Главная героиня этого вечера — певичка, женщина-лауреат — маленький, взъерошенный воробей в большом, не по росту, сером пиджаке. Она, скорее всего, уборщица в этом садике, но еще и поет. Голос этот описать трудно, интонации, с которыми поется «Акация» или «По аэродрому», — вовсе невозможно. Рассказать, почему зал хохочет и плачет одновременно, — не хватит мастерства» (Елена Строгалева. В нашу гавань заходили корабли // Петербургский театральный журнал. 2003. № 3 (33). http://ptj.spb.ru/archive/33/festivals-33/v-nashu-gavan-zaxodili-korabli/).
Трагикомедийный дар Рожковой раскрывается в этом материале со всей полнотой. В песне «Моя Марусечка», к примеру, в ход идет «вокальный смех», Рожкова заливисто хохочет по нотам. И в эти моменты уже точно – торжество клоунессы, смех сквозь слезы: «Моя Марусечка, а жить так хочется…» И чем темпераментнее с каждым следующим припевом Рожкова – тем больнее и сильнее ощущается эта ностальгия по желанию жить и самой жизни. Но вот-вот прозвенит последний – третий звонок.
До него, правда, еще успеют спеть «Проводы любви», и важно, что хором, все вместе. Этот «совместный» финал еще более важен в разговоре о Рожковой , чем её сольные эпизоды. Ведь именно здесь её голос – только один из голосов. А она часть хора, цельного и неделимого, в котором при этом слышен каждый по отдельности. Может быть, это имела в виду Наталья Владимировна, когда говорила о растущей тоске по чему-то более глубокому? По этому ощущению целостности, которое возникает как раз благодаря тому, что ты являешься только частью – инструментом, скрипкой, если угодно. И она, казалось бы, самодостаточная, смогла стать инструментом. Но инструментом ради чего-то большего, при создании которого инструмент и становится сотворцом.
После хора звучит: «Господа, освободите помещение». Артисты покидают сцену. Здесь в полной мере раскрывается драматизм – театра и жизни: просьба освободить помещение наслаивается на «а жить так хочется». Вечные вопросы и неразрешимое противоречие. Вот и «всё, что было».
В репертуаре театра есть несколько спектаклей, которые буквально держатся на Рожковой, есть и такие, где она поёт две-три песни в течение действия. Но и в таких появление Рожковой никогда не выглядит «вставным номером». В спектакле «Оккупация – милое дело. О, Федерико!» Рожкова выходит единожды: спеть «Давай закурим». Её героиню в этом спектакле зовут Клавдия. Не возникает сомнения, что это отсылка к одной из самых знаменитых исполнительниц этой песни – Клавдии Шульженко. Рожкова существует в этом материале несколько отстраненно, интонационно подражая Шульженко. И в эстрадной карьере, и театральных работах Рожкова редко перепевает песни, не меняя их «под себя». Но именно здесь – такой случай. И как раз через эти интонации ощущается, что «не распалась связь времен»…
Также в репертуаре Рожковой есть спектакль, где она не произносит ни слова. В спектакле «Старый, забытый… Поздравление с днем рождения», также спектакле «по песням», Наталья Владимировна появляется ближе к финалу действия, на втором плане, еле заметно шевелит губами, как бы пропевая текст звучащих песен. Это дипломный спектакль курса Погребничко 2008-2012 годов. Рожкову конферансье представляет как главного бухгалтера завода. С каждый ее выходом ждешь: вот-вот должна запеть. Но нет, Рожкова здесь за чем-то другим. И действительно, Рожкова здесь именно хормейстер, в финале дирижирующая хором работников завода. Героиня её указана в программке, как Маша Рожкова.
Неслучайно все её роли только условно являются ролями. И это, конечно, свойство театра «Около»: «Режиссура освобожденная от сюжета и текста пьесы, актеры, освобожденные от ролей. Результат самоограничения и вычитания, которое мало какой театр выдержит» (Семеркин Л. Русская тоска-2 // https://teatr-live.ru/2002/12/russkaya-toska-2/).
В 2016 году Погребничко сделал еще один спектакль «по песням» и вынес жанр в название: «Магадан /Кабаре/». В одном из интервью Погребничко сказал, что этот спектакль сделан из воздуха. На пандусах, выставленных в несколько уровней и буграми укрытых серой тканью, отчего возникает образ магаданских сопок, сидят люди. Они то ли ждут чего-то, то ли, напротив, уже ничего не ждут. Но за внешним, казалось бы, бездействием, напряженное драматическое действие. В попытке описать сценическую ткань спектаклей Погребничко, начинаешь понимать, почему часто выбирают иной, ассоциативный путь при разговоре об этом театре. Формальная сторона ровным счетом ничего не говорит о сути этого театра. Сидят люди, смотрят вдаль, поют песни, изредка цитируют Дэвида Бома или Татьяну Черниговскую. Но именно при таком течении действия, когда время словно остановилось, на первый план и выходит главное – человек, то есть, актер.
Сам же Погребничко этот способ и, что важно в данном разговоре, работу актера в его спектаклях формулирует таким образом в аннотации к "Магадану": «Актер должен оказаться в некоем эмоциональном и еще каком-то личном контексте, или аффективной памяти по Станиславскому, точно там, где надо, и тогда получится спеть правильно. Ну вот Наташа Рожкова сидит и поет, в общем, банальные песни. Но они чем-то впечатляют, эти песни. Тот же Круг. Темой и неким искренним отношением к этой теме. Вот она сидит. А рядом сидит девушка в какой-то кофте, и этот сидит, в шинели, в шапке, и она, и баянист в валенках. А кто они такие? Ну какие-то люди сидят в Магадане, в Якутске, во Владивостоке. Они же со своей судьбой сидят. Ну, какой-то мальчик родился, рос где-то, почему-то сюда попал, вот сейчас сидит в шинели. Такая перспектива. И вообще эта загадка, почему они появились. И вот она [Наталья Рожкова] должна удержать во внимании судьбу этих персонажей. Но ни в том смысле, что она их внутри себя помнит. Она их не видит, но знает, что они сидят. <…> “Меня интересует смысл жизни”, - говорит женщина. Но у нее же фингал под глазом, вот это важно. Видимо, она выясняла. “Меня интересует смысл жизни, поэтому я так выгляжу”. Вот это только важно».
Знание того, «что они сидят»… Судьба героини Рожковой в этом спектакле, вероятно, имеет к самой актрисе непосредственное отношение. Вряд ли, что имя героини – Маша Рожкова – просто совпадение. В системе персонажей этого спектакля героиня Рожковой – единственная, кто наделен именем, среди Людей с вершин, Девушки, Человека с баяном и Конферансье. Можно только догадываться, что за персонаж Маша Рожкова. Ясно одно: она имеет отношение к самой Рожковой, так как носит её фамилию, но не идентична ей (как и в других спектаклях). В «Русской тоске» героиню Рожковой звали Наташей, в «Молитве клоунов» – Певицей, «Перед киносеансом» – Лауреат. Это всё будто бы качества, «роли» самой Рожковой. Маша Рожкова в «Магадане» сидит в бессменном сером пиджаке Лауреата, на голове у нее ассиметричные хвостики. Добавились очки. Под пиджаком – еще более длинный пиджак или пальто, на ногах – чуни. Между Лауреатом и Машей Рожковой можно найти внешние сходства, но главное отличие – исчезла былая легкость. В этом спектакле не звучат привычные голосовые перезвоны. Высоких нот Рожкова еле касается, иногда будто бы намеренно срываясь. Манера исполнения близка к народной. И вот, сидя на пандусе, смотря за «последний ряд», в первой части спектакля звучат песни о Магадане Александра Городницкого, Михаила Круга и многих других… Органично звучит магаданский шансон. Кульминация случается во второй половине спектакля, когда вдруг с русского шансона Рожкова переходит на французский. Но поёт его так же – «по-русски». И в этом «по-французски с русским акцентом» больше узнается и Магадан, и Россия, чем в «посылочках» Круга. Вот она – русская тоска – раскрывается во всей её полноте в не старающемся быть красивым и гладким звуке, в крике. Перевод с французского озвучивает Конферансье (Лилия Загорская): «Мы шли по улице Комсомольской, шел сильный снег..»
Финальная песня «Tombe la neige» – единственная, которую Рожкова исполняет стоя, отчаянно крича в припеве, срываясь, закидывая назад голову. После – в полголоса. «Весь ты в белом лежишь со своими снегами, с черной меткой на теле твоем, Магадан», «Всё равно ты красив и свободен, город мой, город мой, город мой» - фразы из песни, которой начинается и завершается спектакль.
Надежда Новикова - студентка режиссерской мастерской Геннадия Тростянецкого (РГИСИ). В 2020 году окончила актерский факультет ВГИКа (маст. А. Михайлова). Училась на театроведческом факультете РГИСИ (2017-2020), руководитель - Н.А. Таршис (заочное отделение). В 2019 году стала победителем Межвузовского конкурса научных студенческих работ (ГИТИС, РГИСИ, Академия А. Я. Вагановой) в номинации "Лучшая работа по истории театра (драматический театр)". Публиковалась в журналах "Сцена", "Вопросы театра". avid.theatergoer@yandex.ru
