Смешные лекции о смерти
Софья Уфимцева
«Смерть на работе» Юкка Хютти, Pop-up театр (Россия) и фестиваль «Балтийский круг» (Финляндия), реж. Семен Александровский, сценограф Ксения Перетрухина
Думаю, многие почувствовали, как в заточении во время пандемии обострились те чувства, которые в обычной жизни спали, а в чём-то, наоборот, снизилась восприимчивость. Это новые габариты, к которым не сразу подстроишься. И от спектаклей тоже начинаешь ждать не того, что раньше, ценить другое, акценты расставлять иначе. «Смерть на работе» Семёна Александровского я смотрела именно в этом новом состоянии, другим взглядом.
Мы часто говорим о том, что современный театр проверяет границы, отменяет (или меняет) конвенции. Этот спектакль мне показался яркой иллюстрацией – здесь нет ничего «старого» вообще. Мы достигли деканонизации. Не прочитав интервью режиссера после просмотра, я бы и не узнала, что это документальный спектакль о тех четырёх людях, которые стоят на сцене, – это вполне мог быть вербатим с профессиональными актерами, это вполне могла быть театрализованная лекция Ted или Vert Dider. Современные люди (и поколение 20-летних в большой степени) так привыкли к самообразованию, к ежедневному поглощению лекций на онлайн-платформах, что это стало особым языком – который эти современные люди могут слышать и воспринимать. Может, именно на нём надо теперь говорить со сцены, чтобы быть услышанным?
Итак, перед нами четыре человека, работа которых так или иначе связана со смертью – отсюда название (а ведь сначала кажется, что спектакль будет про смерть от переработки). Одна из четверки – служащая похоронного агентства Сара Пааволайнен, по совместительству знаменитая финская актриса. Остальные никакого отношения к театру не имеют (кантор, священник, могильщик). Этих людей нашли специально для того, чтобы реализовать идею Александровского, из своих историй они вместе с драматургом (Юкка Хюде Хютти) и всей командой составили текст, который, кстати, продолжает меняться с каждым показом.
Осознание того, что истории реальны, само по себе открывает людей, сидящих в зале, вызывает доверие – этим и хорош документальный театр. «Я, ребята, вообще не умею рассказывать анекдоты, но наш режиссер Семён Александровский из России попросил, чтобы я рассказала этот...», «Раз уж мы заговорили о футболе, я вот подумала: сейчас мы находимся в театре, и в театре мы разыгрываем пьесу, играем». Это всё тоже про новую искренность и отказ от перевоплощения – думаю я, а потом узнаю, что никакого перевоплощения и не может быть, потому что актёры здесь равны персонажам. Это дополнительный шок и дополнительная порция доверия. Настоящий священник, который объясняет, почему отношение к богу (как и театр), чтобы быть живым, не может больше оставаться прежним.
«Во имя Матери, Любовника и Друга» – это новая формула, это актуализация того, что покрылось толстым слоем пыли, вытаскивание вечности из консервной банки. «Ну, потому что мы в театре, и тут можно играть». Играть словами? Придумывать мир, в котором не страшно жить? Настоящий священник, который устраивает панихиду по Глупости, а потом вместе с остальными её хоронит. Настоящий священник, первый обвенчавший гей-пару, рассуждающий об ответственности человека за судьбу мира, написавший три книги.
Нам здесь довольно трудно себе такое представить. В России тема несоответствия церкви закону Божию, логике порядочности и морали – очень больная, но об этом и Данте писал, это проблема общая, вечная и, кажется, нерешаемая. И я думаю, что какому-нибудь молодому человеку из зала, потерявшему опору, эта новая проповедь может вдруг оказаться нужна – именно потому, что это не проповедь в привычном понимании, в ней совсем нет насилия, даже атеист не чувствует здесь давления и скрытой агрессии. Это я даже не к тому, что спектакль решает социальные проблемы (хотя почему бы нет), а скорее к тому, что он является глотком чего-то свежего, важного, молодого, прямого и простого до наивности.
Спектакль держится на юморе – он ужасно смешной, не только на вербальном уровне (включая и общение с залом), но ещё и в оформлении Ксении Перетрухиной. Чёрный фон с мультяшными смертями-скелетами. Смерть, которая тащит стульчик и садится послушать о себе вместе со всеми. И разговор о ней – устами людей, которые каждый день встречаются с ней «по работе» – не циничный и не возвышенный, а дружеский.
Светильник, спускающийся в темноту, превращает сидящую за столом четверку в группу Queen из клипа “Bohemian Rhapsody” за кухонными посиделками. А в конце сцена, усеянная стульями, на которых только что сидели люди, превращается в кладбище, и играет орган. Манипуляция ли это? Очень возможно, что да, но сейчас, просидев дома много недель подряд, я чувствую иначе.
Вышибить слезу не получится, но спектакль этот я уже полюбила. «Мир несправедлив. Я нашёл для себя способ, как не сойти с ума – я перевожу все такие абстрактные, непонятные, страшные вещи в размер поменьше». Танатофобия, религиозный тупик, научное решение нерешаемых вопросов, смерть профессий, эвтаназия, синдром Дауна, влияние смерти на человека – всё это спектакль переводит в размер поменьше. И потому, наверное, смотреть его не тяжело и не страшно, но остаётся он где-то глубоко.
Фото Tani Simberg
Софья Уфимцева – студентка 2 курса Продюсерского факультета Школы-студии МХАТ (руководитель – Андрей Воробьев). Выпускница РАМ имени Гнесиных, вокалистка, автор-исполнитель песен и стихов (инстаграм: @irogafos). Автор бизнес-проекта, связанного с поэзией Иосифа Бродского (инстаграм: @perezhivistix) – изготовление одежды и татуировок с текстовой графикой по собственным авторским эскизам.
