Любить без суеты
Арина Кутровская
«Гроза. Апокриф» по пьесе Александра Островского, Школа драматического искусства, реж. Евгений Закиров
Драма Александра Островского «Гроза» наполнена бытовыми реалиями середины XIX века и, казалось бы, не способна найти отклик у современного зрителя. Но как раз в этом и заключается талант режиссера – представить силу национальной литературы так, чтобы каждый сидящий в зале почувствовал магию культуры, которая не исчезает сквозь столетия. Спектакль по пьесе Островского может даже стать мятежом и обрести неожиданное и цепляющее название «Гроза. Апокриф». Премьеру в театре «Школа драматического искусства» представил студент 5-го курса ГИТИСа (мастерская Сергея Женовача) Евгений Закиров (автор спектакля МХТ им. А.П. Чехова «Очень-очень-очень тёмная материя» по Мартину Макдонаху).
Учебный класс с деревянными партами, который может и символизировать наши бесконечные жизненные уроки, и отсылать к традиционным урокам литературы. По сцене разбросаны листы бумаги, напоминающие исписанные сочинениями школьные тетради, а также алые гвоздики, которые, как капли крови от вечной борьбы и вырывающейся наружу страсти, создают акцент в художественном оформлении спектакля. Безусловной режиссерской находкой можно считать и внушительную дыру в стене на арьерсцене, через которую пробиваются лучи света.
Сначала герои одеты в темные деловые костюмы, но с каждой новой сценой добавляется все больше раскрепощенности и цвета, наряду с алым: синий, белый, голубой. Именно они символически дают надежду на осознанность, ясность и умиротворение в городе Калинов, в котором царит деспотия Кабанихи (Регина Хакимова) и отчужденность душ. Безразличием и отсутствием уважения к ценностям друг друга пропитана вся атмосфера. Но ведь так было не всегда. Зажиточный купец Дикой (Федор Леонов) начинает спектакль словами: «А ведь здесь когда-то расписано все было…».
Закиров задействует все пространство зала «Манеж» со всей его масштабностью: центральный проход в зрительном зале, всевозможные балконы и даже пространство под сценой. Сценическое пространство мгновенно может превратиться в церковь, в которой молитвенное пение происходит лишь по щелчку Кабановой, а все присутствующие богоугодно падают на колени, когда она начинает свой гневный монолог. Учебный класс также становится местом для беззаботных девичьих разговоров. Катерина (Александра Лахтюхова) и Варвара (Алина Чернобровкина) Кабановы, девки Феклуша (Арина Федосенко) и Глаша (Галина Селякова), словно институтки, делятся своими переживаниями. К девушкам присоединяется полусумасшедшая барыня (Ольга Малинина), которая выкрикивает пугающие пророчества после странного ритуала вхождения в транс с помощью потешных звуков, напоминающих детские песенки. И, наконец, атмосферу школьных свиданий возрождает Кудряш (Андрей Финягин), влюбляя в себя своей искренностью и харизмой.
Мистически точная актерская работа Алины Чернобровкиной делает Варвару соблазнительной сиреной с ее уже нарицательным кредо «чтобы шито да крыто было», которая весь спектакль заманивает Катерину в свое логово порочной свободы. Разговор невесток напоминает ворожбу, которая эмоционально обостряется мощными ударами в барабан.
Александра Лахтюхова, для которой главная роль в спектакле Закирова стала значительным рывком в карьере, прожила историю героини как свою. Тайфун женской энергии, характерности и чувственности воплощен в образе Катерины. Калинов будто олицетворяет ее внутренний мир с разногласиями, недопониманиями и своим личным «темным царством». Героиня кричит во весь голос то ли самой себе, то ли всем вокруг, то ли Богу: «Домой!». Она потерялась в собственной жизни, а теперь в поисках того самого «луча света» открывает сердце новому неведомому чувству – любви. Катерина решается на измену Тихону Кабанову (Андрей Харенко), который только перед своим отъездом становится суровым мужем. По Островскому он маменькин сынок, неспособный защитить жену, а у Закирова он даже нередко превращается в обезумевшего.
История любви предстает желанной, нежной и трепетной. Внутри Катерины суета, которую Борис (Алексей Славкин) старается утихомирить своей заботой. От прикосновения пальцев между героями возникает, в прямом смысле, электричество. Та самая гроза, которая, по словам Кулигина (Евгений Поляков), является благодатью. Когда Борису, наконец, удается обнять Катерину, она растворяется в этом объятии, и весь Калинов собирается к этому месту живительной энергии любви. На весь зал раздаются звуки спокойного дыхания, будто город и «Манеж», вошедшие в резонанс с главной героиней, делают совместные вдохи и выдохи.
Все здесь стремятся домой. «Все суета!», — вот что заставляет героев вопрошать о возвращении домой. Несмотря на то, что Тихон говорит поющей колыбельную маменьке о том, что «у нас рай и тишина, а в Москве Содом какой-то», герои пьесы еще не нашли теплый и надежный дом внутри себя. Мятеж в Калинове выводит из себя даже смирного Тихона, который, словно на расстреле, стоя у белой стены, умоляет остановиться. Эти беспорядочные сцены – одни из ключевых, ведь именно они возвращают к главной мысли о таком необходимом душевном единении, которого не хватало и Островскому в XIX веке, и не хватает нам сейчас.
Еще больше усиливают разобщенность калиновцев друг с другом и с самими собой по-настоящему рокерский саунд-дизайн (Дмитрий Чадов) и зачаровывающая хореография (Сергей Тонышев). Эти пронизывающие все нутро музыкальные и пластические решения, как открывшийся ящик Пандоры, своей умопомрачительной силой высвобождают все страхи, тревоги и комплексы, которые так глубоко были спрятаны не только в душах героев, но и в нас самих. Дух колдовства и таинственности, который чувствуется на протяжении всего спектакля, поддерживается благодаря мастерскому сценическому освещению Тараса Михалевского.
Новаторство молодого режиссера заключается в создании мятежной реальности, в которой участвует каждый уголок оригинального пространства зала. В финале «Грозы. Апокриф» Закиров по-наставнически подводит зрителя к насущным вопросам: как не забыть себя и не оставить другого? Об этом, как знак свыше, нам мигает крохотная лампочка на боковой декорации спектакля.
Фото Наталии Чебан
Арина Кутровская — магистрант факультета истории искусства Российского государственного гуманитарного университета. kutrovskayaa@bk.ru
