Возможно, за пустотой — что-то
Екатерина Сырцева
«Алеф» по Хорхе Луису Борхесу, реж. Алексей Образцов, театр «Особняк», Санкт-Петербург
КРАСОТА. Что ты чувствуешь, Верочка?
ВЕРА ПАВЛОВНА. Ничего.
КРАСОТА. Ты ничего не чувствуешь?
ВЕРА ПАВЛОВНА. Я ощущаю внутри себя пустоту.
КРАСОТА. И ничего?
ВЕРА ПАВЛОВНА. И ничего.
КРАСОТА. Разве тебе не радостно, Верочка? Разве ты не счастлива?
ВЕРА ПАВЛОВНА. Нет, я ощущаю внутри себя пустоту.
КРАСОТА. Но ведь ты одержала столько побед. Разве ты не чувствуешь себя победителем?
ВЕРА ПАВЛОВНА. Не чувствую, внутри меня пустота.
КРАСОТА. Это не пустота, Верочка. Это Красота. Верочка, внутри тебя Красота.
Александр Артёмов, Дмитрий Юшков. «Что делать»
(из сборника «Неприятные тексты»)
Конструируя свои миры, Борхес всё время как будто оставляет читателя ни с чем. Не ставит вопросов, не даёт ответов. Ощущение, что вот сейчас, ну, вот уже сейчас, уже на следующей странице откроется тайна: что есть жизнь, что — смерть и в чём смысл перехода от первого ко второму. Но тайна не раскрывается.
Спектакль «Алеф» — постановка не одноимённой новеллы, а, скорее, всего сборника. Не только потому, что звучит текст других рассказов. Первоисточник здесь вторичен, несмотря на агрессивное, временами подавляющее выплёскивание огромного количества текста, в том числе борхесовского. Спектакль «Алеф» — попытка осмыслить реальность и природу своих с ней непростых отношений через обращение к Борхесу с его темой двойничества, неопределённостью, надуманностью, отстранённостью и одновременно болезненной страстью познания. Зритель свободен присоединиться к игре в Борхеса, переходящей в игру с Борхесом, или остаться наблюдателем, наслаждаясь или раздражаясь, уставая от мощного текстового потока или растворяясь в медитативных пластических этюдах. Игра не даст ответов, оставит в недоумении и может привести в отчаяние.
Всё начинается с тихого появления и гипнотического присутствия двух женщин (их, и не только их, играют Елена Калинина и Кристина Скварек). Они корчатся, соблазняют, меняют маски и, наконец, вступают в диалог, обмениваясь кеннингами. За каждой метафорой из двух существительных спрятан предмет. Единственного ответа может и не быть, и стрелы моря могут оказать и кораблями, и рыбами, а дерево отдыха – и скамьёй, и качелями (как и весь этот спектакль может быть и тем, и этим).
Устав друг от друга, таинственные музы вызывают на сцену двух актёров, Александра Плаксина и Кирилла Вараксу, чтобы разбавить своё времяпрепровождение. Те ведут свой диалог, напоминающий капустник, импровизированный разговор о том, что они, Плаксин и Варакса, видели по дороге в театр, о засилье курьеров, о произволе Беглова — да о чём угодно. Постепенно обмен репликами переходит в напряжённую дискуссию о кеннингах, напоминающую споры Публия и Туллия в «Мраморе» Бродского. Только по градусу взаимоотношений первые от вторых отличаются, как русская водка от разбавленного вина древних греков.
В дальнейшем мы-таки увидим персонажей Борхеса, узнаем историю его несчастной любви к Беатрис и разрыва с ней, увидим завораживающий монолог жрицы из новеллы «Письмена Бога». Но интереснее самого текста будет его преодоление — все будут играть всех, попеременно меняясь ролями, пробуя себя в качестве Беатрис или Борхеса, в роли ведущего или ведомого, актёра или суфлёра, марионетки или кукловода. И всё это – в замкнутом пространстве, в голове одного человека. В голове Борхеса. Или в голове режиссёра Алексея Образцова. Или в твоей голове. Кульминацией становится финальный эпизод с отрывком из новеллы «Алеф», несколько абзацев которого, залитые псевдоконьяком, разыгрываются всем актёрским ансамблем — текст повторяют около тридцати раз, меняясь ролями, сохраняя один и тот же пластический рисунок. В действие вступают фигуры в чёрном. Бывшие до этого момента безмолвными персонажами, тихими тенями, они начинают править бал и каждому определяют своё место.
При всей ясности борхесовской прозы, в ней сложно найти точку опоры, понять, по каким законам существуют созданные им миры. Инвариантность интерпретаций есть и в этом спектакле. При этом нам как будто и не предлагают ничего интерпретировать. Скорее, поразмышлять. Всё это —не столько об идее, смысле, сколько о состоянии, ощущениях, переживании. О поиске и обретении. О потере и отчаянии. О попытке заглянуть за границы обыденности и страхе обнаружить там пустоту. При всей эклектичности и кажущейся нелогичности спектакль структурно продуман очень чётко, почти математически. Перемена мест слагаемых-эпизодов здесь невозможна, настолько плотно прошито сценическое пространство невидимым двоичным кодом, запускающим неслышимую звуковую волну. При всей постмодернистской иронии и деконструкции смысла через смех все два часа действа пропитаны совершенно серьёзным отчаянием. Отсутствие сюжета и линейного повествования даёт свободу для субъективных ассоциаций и ощущений. И даже если режиссёрское высказывание остаётся, возможно, не до конца ясным и сразу считываемым, оно суть живое и страстное, держит в напряжении и выводит «Алеф» из ряда «тёплого» искусства. Это искусство горячее, неистовое и хаотичное. А ведь только из хаоса и неистовства, следуя мысли Ницше, родятся «танцующие звёзды».
«Алеф» логично закрывает триптих театра «Особняк», в который входят ещё два спектакля Алексея Образцова: «Лёд» и «ФевральЯ». Первый — о ничтожности, бессмысленности, абсурдности существования — отдельного человека и всего человечества. Второй — о поиске свободы от этой бессмысленности, об уходе от реальности, навязанной другими или созданной тобою самим — и о невозможности этого выхода. «Алеф» остаётся в пространстве экзистенциальных вопросов, но не даёт ни входа, ни выхода, ни ключа, ни лома, чтобы вскрыть эту дверь. Он погружает в состояние вечного возвращения, заставляет ощутить себя заложником собственной жизни, смотритель в которой — ты сам.
В финале персонажи прыгают в темноту. Что там — неизвестно. Зрители такой возможности лишены — покачиваются под ритмичную музыку или выскакивают из зала, возмущённые тем, что у них только что отобрали стул (и право оставаться в своих комфортных границах наблюдателя) или фотографируют плоский луч света, дающий иллюзию, что его можно потрогать руками. Но как ни отвлекайся на внешнее, внутри что-то тихо скребёт: а что там, в темноте? И что, если там нет ничего? Ни тюрьмы, ни освобождения, ни смысла, ни Бога.
«Алеф» Алексея Образцова — как контрабандист Асеведо Бандейра из новеллы «Мёртвый» —обладает «дьявольским умением подавлять и сбивать человека с толку, ведя разговор то всерьёз, то в шутку». «Алеф» Алексея Образцова — это hecho estetico Хорхе Луиса Борхеса, «эстетическое событие» из эссе «Стена и книга»: ощущение откровения, которое неотвратимо должно наступить, но так и не наступает, мерцающая граница между неотвратимостью и ненаступлением.
Вопрос: что за мерцающей границей? Райские ли кущи с реками безусловной любви и садами исцеляющего смысла? Или там, с той стороны бытия, пустота? Не узнаешь, пока не прыгнешь. Что там ждёт (и ждёт ли) — снова вопрос. Отсутствие ответа не даёт покоя, но только в этом дискомфорте и возможно приблизиться к истине. Своей собственной истине, спрятавшейся за нагромождением букв, символов, знаков, звуков, движений, за глыбами опыта других людей и твоего собственного опыта. «Алеф» — модель мировосприятия, основанного на бесконечном повторении уже случившегося, уже бывшего, на вечном проживании одного и того же момента, способного привести к ответу, но одновременно могущего и разрушить тебя, оставив безвольной куклой в руках рока и неумолимого течения времени.
«Алеф» — о непостижимости мира, который пытаешься охватить взглядом, осознать во всей полноте, но видишь только потрёпанное лоскутное одеяло из фрагментов и событий — одеяло, которое не греет, но только усугубляет холод пустоты, внутренней и внешней. Возможно, это не пустота. Возможно, за пустотой — что-то. Спасётся лишь тот, кто увидит в пустоте красоту и испытает не страх и отчаяние, но безграничное ощущение душевной наполненности, выводящее за рамки привычного.
Фото Полины Назаровой.
Екатерина Сырцева окончила факультет журналистики, затем магистратуру по истории в Южно-Уральском университете. Работала пресс-секретарём и редактором сайта ЮУрГУ, корреспондентом и обозревателем газеты правительства и законодательного собрания Челябинской области «Южноуральская панорама». Сотрудничает с изданиями «Собака», «Страстной бульвар, 10». С 2016 года участвует в семинарах театральных критиков под руководством Ирины Холмогоровой, организованных Союзом театральных деятелей РФ. Принимала участие во Всероссийском семинаре по работе со зрителями, организованном Российским академическим молодёжным театром (Москва), в форуме театральных менеджеров «Место действия» (Санкт-Петербург).
