Комната скорби
Алина Сагачеева
Олег Табаков в роли Ивана Жукова. Спектакль Камы Гинкаса «Комната смеха» по пьесе Олега Богаева «Русская народная почта» (1998). Театр п/р Олега Табакова. Опыт ретрорецензии.
В пьесе Олега Богаева «Русская народная почта» действует один центральный герой – пенсионер Иван Сидорович Жуков, хотя периодически появляются и такие «незначительные» персонажи, как Ленин, королева Елизавета II, Чапаев, Робинзон, Любовь Орлова. Спектакль Камы Гинкаса в «Табакерке» назван «Комната смеха» (жанр пьесы – «Комната смеха для одинокого пенсионера в одном действии»), хотя происходящее на сцене можно назвать если уж не комнатой страха, то хотя бы комнатой печали или комнатой скорби. Перед нами история об одиночестве, ненужности, застывшем времени, и, в конечном счете, о смерти.
Изначально мы видим железную стену той самой «комнаты смеха», которая медленно с неприятным, скрипучим звуком выкатывается из глубины сцены. Эта «холодная», массивная стена гигантской «консервной банки» вызывает отторжение. На фоне огромной стены выделяется маленькое окно, которое ассоциирует комнату с тюремной камерой либо бункером. Медленно стена опускается, и перед нами оказывается комната, которая на первый взгляд кажется давно опустевшей – старая мебель, разбитое зеркало, потертые стены, советские газеты вместо обоев. Это даже и не комната, а больше каморка, где остановилось время во всех смыслах. Неработающие часы стали частью жизни одинокого пенсионера Ивана Жукова. Он стоит здесь же, сразу перед зрителем, но и он сам словно часть этой мебели, что-то изжитое и ненужное. Создается впечатление, что герой научился разговаривать с пространством – поет под скрип дверцы, иногда сам издает «скрипучие» звуки (характерные для Олега Табакова), а в ответ ему бачок унитаза сливает воду, потому что давно «текёт и текёт».
Одет Иван Жуков в старенькое пальто, которое постоянно расстегивается, отчего кажется, что ему в нем тесно, неуютно; на голову надета старенькая шапка-ушанка. Важный атрибут для героя – костыль, который служит опорой и является продолжением руки. Под пальто – одежда белого цвета, то ли надетая в честь дня рождения и нового года, то ли это готовность прожить свой последний день и встретить смерть. Ведь в «Комнате смеха» мы становимся свидетелями последнего дня жизни 75-летнего пенсионера.
Олег Табаков в этой роли отходит от принципа четвертой стены – пытается на расстоянии попасть карандашом в стакан, а потом делает оценку как бы для себя и для зрителя одновременно. Иногда чувствуются специально сделанные паузы, чтобы зритель посмеялся. Но сама роль сделана Олегом Табаковым так тонко, что не видно «швов» и разделения на актера и персонажа – настолько он органичен в этой роли и настолько она к нему приросла. Кажется, что само тело актера сживается с пространством и раскрывает образ Ивана Жукова. Круглое лицо с мягкими щеками, ясный открытый взгляд актера – во всем этом чувствуется что-то детское, уязвимое, мученическое, жалкое.
Герой Олега Табакова местами наивный, робкий, иногда истеричный. Вот сцена, где Елизавета II и Ленин делят квартиру Жукова, а он сам сидит на табуретке у стеночки, словно ребенок, и слушает, как ругаются его родители. И когда Елизавета II отбирает у него письмо, он тихо и искренне говорит «Не надо», будто это письмо – единственное ценное, что у него есть. Это действительно так – только письмами и верой в нужность живет Иван Жуков. В моменты, когда нужно спрятать очередное письмо, старик оживает, в нем просыпается азарт, воодушевление. При чтении писем проскальзывают надрывные нотки в голосе, чувствуется волнение и вера в «живой» диалог с реальным человеком, а не самим собой. В одной из сцен после прочтения письма с пожеланием скорейшей смерти, Жуков начинает петь песню «Священная война», истерить, размахивать костылем, бить по стенам, мебели. В нем просыпается какая-то жажда жизни, желание бороться. Но он уже не тот, что был в молодости, во времена Великой Отечественной.
Природная пухлость, одутловатость Олега Табакова дает ощущение, что Иван Сидорович – герой «растекающийся, разлагающийся», болезненный. Плюс внешний вид и предлагаемые обстоятельства делают его маргиналом, затворником, что и приводит к бесконечной истории с письмами – он сам пишет себе от лица друзей, главы правительства, директора центрального телевидения, от лица марсиан и клопов, которые живут у него в комнате. К финалу Иван Жуков сам становится одним из этих клопов – мелким, жалким ползающим существом, один на один встречающимся со смертью. К тому же у советского человека нет понимания веры, потому что ее у него отняли, а, следовательно, нет познания смерти и того, что за ней стоит. Коммунистическая идеология смерть не объясняла.
В одной из сцен Иван Жуков ставит пластинку, но песня не может проиграться до конца, пластинка все время заедает. И в этом заключена метафора жизни пенсионера – зацикленной по схеме: письмо написал - письмо получил. Неизвестно, сколько времени герой так живет, но рано или поздно конец настанет, причем совсем скоро.
Иван Жуков – герой музыкальный, поющий. И Олег Табаков с этой задачей прекрасно справляется – поет искренне, от души, с надрывом, иногда плача, словно сам прожил жизнь своего персонажа. Герой Жуков наверняка чем-то близок Олегу Табакову. Разница между ними не такая большая, на момент премьеры актеру было 63 года, и, по крайней мере, оба они жили в одной советской реальности, у них одно прошлое. При этом в роли Ивана Жукова Олег Табаков смог уйти от масштаба своей личности и создать образ «маленького человека» - простого, одинокого и ненужного.
История Ивана Жукова – это пройденный путь мученика, старца, который отжил свой век. Но умирать ему страшно, ведь когда сталкиваешься со смертью лицом к лицу, сбегают даже клопы, которые верно делили с тобой постель долгое время и жили на антресолях, сбегают те образы и кумиры, которых ты боготворил: Ленины, Елизаветы II, Чапаевы, оставляя тебе лишь разваливающуюся гармошку, а остальное имущество поделив между собой. В этом ощущается хаос, «мясорубка» 1990-х (пьеса написана в 1994 году), когда оказывается, что все только и ждут твоей смерти, чтобы поскорее отнять имущество, жилплощадь. Человек становится лишним фактором в обществе, он никому не нужен. И когда уже отчаявшийся Жуков из последних сил приглашает «всех» за праздничный стол, ведь мало того, что он именинник, так еще и наступает новый год, праздник, на котором никто не появляется. Для Ивана Сидоровича новый год уже не наступит – 31 декабря оказывается не только последним днем в году, но и последним в его жизни. Под бой курантов стена начинает подниматься – «комната смеха» закрывается, шкатулка захлопывается, представление заканчивается. Герой до последнего висит на стене, сопровождая закрытие комнаты истошным криком «А я?!». Но механизм неумолим, смерть беспристрастна. И в последнюю минуту Ивану Жукову остается только в панике долбиться в маленькое окошечко, надеясь быть услышанным. Свет гаснет – его спектакль окончен.
Алина Сагачеева - студентка второго курса театроведческого факультета Высшей школы сценических искусств К. Райкина направления "Театроведение и драматургия".
